С Ниной Г. мы дружны с нашей ленинградской юности, с восемнадцати лет. Она всегда была добра ко мне. Вот мой штриховой портрет из её письма, отправленного мне из Ленинграда в Иерусалим в начале января 1990 года, ещё до моего переезда в Лондон:
«…Танечка родная, я, как всегда, невнимательна и потому даже сейчас чуть не забыла поблагодарить тебя за бандероль и передачи для Женьки. Всё так вкусно, красиво, ароматно, с чувством и кстати. Очень-очень благодарна тебе за всё и прежде всего за то, что ты есть, и всё такая же. Некоторое время назад твой голос по радио [мое интервью для радиостанции Коль-Исраэль корреспондентке Эстер Карми] услышала Ирина Васильевна (помнишь эту мою приятельницу может быть?). Мне казалось, что и встречались-то вы не более 2-3-х раз у меня на дне рождения, а она, услышав тебя ночью, не могла дождаться утра, чтобы позвонить мне и рассказать, как приятно ей было услышать твой такой необыкновенно теплый душевный, единственно твой голос. И у меня он стоит в ушах, и мне памятен и дорог. Очень надеюсь, что встреча наша теперь уже во вполне реальном будущем.
Танечка, ешё раз прости за редкие письма и верь, что ты для меня один из самых дорогих человечков на этой земле. Желаю тебе всего самого хорошего, поздравляю с наступающим Лизонькиным днём рождения и жду Лондонских впечатлений. Юре горячий привет…»
Мы встретились в сентябре 1990 года, у Нины в Ленинграде, спустя шесть лет после моей эмиграции, в 1984 году казавшейся и бывшей на деле безвозвратной. И ещё много раз встречались. Слава богу, граница пока открыта! Конечно, и Нина у нас гостила… Вот только собачка у нее теперь другая…